8.00
Мне открывает двери Надина мама, приятная женщина лет пятидесяти, и приглашает войти. Она растила дочь одна, и та в знак признательности подарила ей эту квартиру. Мама ведет меня в комнату дочери, где Надя в голубом спортивном костюме застилает кровать серым покрывалом. Кроме кровати в комнате есть столик на колесиках (на нем Надя катает зеленый чай из кухни в спальню), стеллаж с книгами, журнальный столик и пепельные шторы на окнах. «А где ты хранишь одежду? » — спрашиваю я. «В другой комнате. Не люблю лишнего в своем пространстве. А для разнообразия в интерьере часто меняю покрывала и занавески на окнах», — отвечает Надя, надевая кроссовки. «Здесь рядом Тимирязевский лес и Ботанический сад, я то там, то там каждый день бегаю. Вы тут пока с мамой познакомьтесь», — бросает она напоследок и выбегает за дверь.

Мы не ожидали, что Надежда Михайлова окажется такой милой и женственной — ведь она телохранитель, а недавно открыла школу для женщин-бодигардов.

Имя: Надежда Михайлова
Профессия: телохранитель
Возраст: 32 года
Физические данные: рост 170 см, вес 65 кг
Опыт работы: 10 лет в системе службы безопасности (спецподразделения), при этом 7 лет в личной охране
Образование: высшее, Школа милиции
Семейное положение: не замужем
Спортивные достижения: черный пояс и 6-й дан по каратэ, кандидат в мастера спорта по лыжным гонкам и легкой атлетике, 1-й разряд по шахматам
Хобби: кино, театр, музыка

8.10
Я замечаю на журнальном столике черный самурайский меч на подставке. Рядом лежит серебряный кинжал, вокруг которого хаотично расставлены фотографии. На книжной полке нахожу Набокова, мирно соседствующего с Мураками, Миллером и Фаулзом. Мама зовет меня в светлую кухоньку. «Я всегда завтракаю первая, пока Надя колесит по окрестностям. Но в последнее время она чаще живет с женихом», — говорит она.

9.00
Надя возвращается, скрывается в душе и через десять минут присоединяется к нам. Пока она ест овсяную кашу, я пью чай из зеленой пиалы — здесь ценят традицию восточного чаепития. «Я пью зеленый чай с медом или черный пополам с зеленым, — рассказывает Надя. — Предпочитаю рыбу и овощи, салатики всякие, супчики. Даже не из-за фигуры — просто с возрастом начинаешь понимать, что полезная пища на самом деле самая вкусная и настоящая. А чай полюбила в китайском монастыре на горе Тай-Чи, в 18 лет ездила туда изучать восточные единоборства. Там мы вставали с восходом и ложились с закатом. Тренировки составляли суть существования. Именно там я поняла, что такое спокойное и хладнокровное отношение к страху». Она переодевается в шоколадные брюки, светлую кофту с вырезом, на бейсболку пристраивает темные очки. «В затемнении лучше видно. Для телохранителя ведь главное — глаза», — поясняет она, брызгая на себя hugo boss.

10.30
Мы выходим из дома и скрипим по снегу к метро. «Я в первый раз охраняла женщину-политика в Думе в 19 лет. Ходила часами по коридору возле ее кабинета и прислушивалась к каждому шороху. Быстро поняла, что моя работа — постоянное, бесконечное напряжение. От начала дня и до конца, пока не проводишь клиента. Если круглосуточно охраняешь, то спишь всего по два часа. Становишься раздражительной, резкой: постоянный стресс и тяжесть от недосыпания. А ведь те, кто покушается на твоего клиента, только и ждут, когда ты расслабишься… В таком режиме я жила с 25 до 30 лет. А два года назад меня порезали. Мы охраняли одну звезду в ночном клубе. Когда создали коридор, чтобы вывести ее на улицу, мой напарник полез вперед, хотя его место было сбоку. Заслонил мне своей шайбой всю панораму, а вокруг суета, поклонники визжат. И какой-то фанатик из толпы пырнул меня ножом. Попала на месяц в больницу…» После этого случая Надя долго приходила в себя и, в конце концов, решила спорту сказать «до свидания», а работе — «будем встречаться реже».

10.50
В метро Надя продолжает: «Обычно я в метро читаю. Но иногда бывают забавные случаи. Как-то я скрутила мужика, который в вагоне размахивал ненастоящим пистолетом. Вот так тащиться домой из последних сил, и тут — на тебе, еще и драться надо». «А у тебя были действительно опасные ситуации? » — интересуюсь я. «Да. К моему клиенту два дня поступали угрозы, звонки с предупреждениями. Вечером мы подъехали к его дому, я пошла проверить подъезд. Опасность женщины чувствуют интуитивно — и я, чуя неладное, зашла тихо-тихо. Чиркнула спичка и я увидела двух мужчин. Дуло пистолета уткнулось в висок. „Это баба“, — прошипел один, обшаривая меня. Хорошо кобура была под мышкой, а нож в сапоге. Мне хватило их минутного замешательства, чтобы выбить пистолет и ударить, пока не подоспел напарник…»

11.50
Мы встречаемся с Надиной клиенткой. Ясноглазая девушка манерно растягивает слова: «Здравствуйте. Я Настя — а вы?» Ей нужна охрана на встречах, а еще она боится поздно возвращаться домой. Мы забираемся в ее темно-синий «Пежо» и едем изучать место следующей Настиной встречи. В кафе Надя садится напротив входа, осматривается и через минуту сообщает «Камера одна, но у входа часто прячут вторую. Так, внизу еще зал на шестьдесят персон, два входа, одно окно…» Пока несут заказ, надежда объясняет, почему растет спрос на женщин-бодигардов: «Они привлекают меньше внимания. Охранять мужчину, например, можно под легендой секретарши или любовницы. С капризами ребенка тоже лучше справится женщина. Работая с клиентом-женщиной, она вхожа в примерочные и туалеты. Вот только шопинг я ненавижу. Начинается: „Мне это идет? А это? “ Мы никогда не работаем с одним клиентом больше года: притупляется внимание и отношения переходят все больше в дружеские». Надя обещает подобрать Насте в охрану девочку из своей школы, и мы выходим на улицу.

13.30
«Я открыла школу меньше года назад, — говорит Надя. — Есть школы телохранителей для мужчин, а моя — для женщин. После больницы я два года работала в частном охранном предприятии — ездила с проверками по объектам, заключала договора. В органах была романтика: маскировка, парики, прослушка, а тут — бестолковая такая, спокойная работа. Поначалу адреналина не хватало, напряжения. А теперь нахожу в этом кайф. Но мне хотелось передать кому-то свои знания. И я вложила в эту школу все накопления и свой „Пежо“». Поэтому в школу «Око Гора» мы снова едем на метро. «Гор — это египетский бог безопасности, — поясняет Надя, по-своему трактуя функции любимца фараонов. — Девушки попадают ко мне после строгого отбора. Изучают боевые искусства, пеший эскорт, сопровождение вип-клиента, а также медицину, психологию, право, этику. Я хочу, чтобы у нас были не просто сильные женщины. Главное — ум и воля, а махать руками — дело пятое. Телохранитель не агрессор, его задача — предотвратить опасность, а не лезть на рожон. Во время занятий я их часто проверяю на бдительность. Например, садится она в машину, а там протянута нитка. Если она ее, не заметив, задевает, на нее льется краска».

14.00
Я рассматриваю на стене спортзала стенд «Олимпийские чемпионы СССР и России по боксу», а Надя идет в раздевалку готовиться к двухчасовым занятиям по самообороне. Девять учениц 20-30 лет бегают, разогревая мышцы. Надежда появляется в черном кимоно и бандане. Девушки строятся по трое и начинают четко и слаженно отрабатывать удары. Надя, гибкая и точная в движениях, спокойно руководит процессом. «Не надо шарахаться от противника, — наставляет она своих ниндзя. — Вы должны быть собранными и хладнокровными». Пока они выполняют команды, Надя подходит к висящей груше, жестко лупит ее пару минут и снова, как ни в чем не бывало, прогуливается по залу.

16.20
Занятия окончены. Выйдя из раздевалки, Надя садится на тренажер, болтая по телефону, и одновременно качает ногами немалый вес. Одна из девушек подходит и жалуется на порезанный палец. Надя достает из аптечки мазь и заботливо обрабатывает ранку. «Я боюсь крови, — откровенничает она. — Как-то мне ее вид не нравится, хотя и умею держать себя в руках». Она педантично укладывает мазь в аптечку и зовет ужинать в японский ресторан.

17.00
«Я люблю профессионалов, — говорит Надя, макая роллы в соевый соус. — Мужчин сразу отличаю от мужиков. Есть в них какое-то благородство и ум. Он меня в них и возбуждает. Мой мужчина, например, очень умный. Он юрист. Ему тридцать семь. Встречаемся уже два года. У нас полное равноправие. Мы оба хотим детей. В них я воспитаю то, что мне помогло в жизни: честность и доброту. Меня предавали, но людей я от этого только больше любить стала…» Официантка со звоном роняет на пол вилки, и я замечаю мгновенный острый взгляд Нади, а после — едва уловимое расслабление. «А ты убивала? » — тихо спрашиваю я. «Да, в Чечне. Ездила туда несколько раз. Мама до сих пор думает, что я была в командировках. Берегу ее больное сердце. На войне я была в подразделении снайперов, — она на минуту замолкает. — Мне потом предлагали стать киллером за очень хорошие деньги. Женщина вызывает меньше подозрения, а потому вдвойне ценна. Но для меня жизнь человека важнее денег».

19.00
В тот момент, когда мы выясняем, сколько стоит час Надиной работы (150 долларов — и то только для старых клиентов), звонит телефон. Это как раз старый клиент, ему нужна охрана на вечер, и он очень рассчитывает на Надежду. Уже через десять минут нас забирает его водитель. Мы садимся в джип и едем по Садовому, по дороге подсаживая одного из Надиных напарников — мужчину лет тридцати пяти с суровым выражением лица.

20.00
У дома клиента нас ждет еще один черный джип. Я пересаживаюсь туда вместе с суровым мужчиной. Водитель внимательно изучает меня в зеркало, но не задает ни одного вопроса. В машине сидит еще один телохранитель. «Второй, я первый, — говорит он по рации. — Иду в подъезд». Суровый мужчина выходит за ним и идет в соседнее парадное. Из второй машины выскальзывает Надя и тоже скрывается в подъезде. «Обычно мы приезжаем за час, чтобы все проверить, — объясняла она после. — Один поднимается по лестнице, другой — на лифте, чтобы забрать клиента, третий ждет в машине. Мы чувствуем друг друга, даже не переговариваясь по рации. Это вырабатывается с опытом». Я осторожно предположила, что заинтересованные лица эту суету могут заметить, но Надя пожала плечами: «И хорошо — подумают, развернутся и уедут».

20.30
Телохранители выходят из подъезда, сопровождая седовласого мужчину. Быстро рассаживаются в джипы, и мы трогаемся в путь. Повисает напряженная тишина, прерываемая только короткими переговорами по рации: «Понял, проедем по Пушечной». Глядя на их серьезные лица, я впервые начинаю сомневаться в безопасности жизни в Москве.

21.40
Подъезжаем к кафе на Кутузовском проспекте. Надя с клиентом и напарником скрываются в его недрах, а мы остаемся ждать. «Вижу: заходит, с ним двое», — суровый телохранитель комментирует по рации перемещения мужчины в бежевом пальто. Я напряженно смотрю им вслед, но ничего не происходит. Через полтора часа я уже почти засыпаю…

23.10
Опасная встреча, наконец, закончилась: слава богу, все живы и счастливы. Телохранители, вновь проделывая сложные комбинации, возвращают седовласого домой, а нас развозит по домам его водитель. «Когда ничего не происходит, это так скучно», — говорю я. «Нужно терпение», — смеется Надя. Прощаясь, она пожимает мне руку, и я замечаю на ее пальце необычное кольцо с иероглифами. «Это китайский, — поясняет Надя, — от злых духов, на удачу».